Источники © 2017 Т&В Медиа (оформление, примечания В. А. Кочеткова)

Судьба гардемарина

Плотников Ю. А., Нагайцев А. П. Отважные. — М.: Издание Советского Комитета по культурным связям с соотечественниками за рубежом, 1967. — С. 6-23.

Примечание автора помечено звездочкой, примечания В. А. Кочеткова — цифрами.

Г. В. Шибанов

Удостоверение личности Г. В. Шибанова. В нем говорится, что он служит политическим комиссаром в интернациональной бригаде в Испании.

Грамота, выданная французскими властями Г. В. Шибанову за активную борьбу против германского фашизма.

Фотокопия газеты «Советский Патриот».

Справка о том, что Г. В. Шибанов является секретарем парижского отделения «Союз русских патриотов».

Соотечественники — участники французского движения Сопротивления (справа налево): Г. В. Шибанов, А. Н. Кочетков, Е. М. Васильева, М. Я. Гафт. Снимок сделан в мае 1966 года во время их посещения Советского Комитета по культурным связям с соотечественниками за рубежом.

Дорога длиною в двадцать лет

Есть в Кировоградской области небольшой городок Александрия. Сбоку к городку прилепился поселок Дмитрово. Пробегает по поселку Фабричная улица.

Каждое утро выходит из дома уже немолодой человек. Спешить ему некуда — заводской гудок не для него. Георгий Владимирович Шибанов давно на пенсии. И все же он встает с первым гудком. Ничего не поделаешь, привычка — вторая натура. А Шибанов — сын кузнеца и сам рабочий.

Утром 19 ноября Георгий Владимирович, как обычно, поднялся рано, словно на работу. Он уже собирался выйти из дома, как его остановил голос диктора: «Передаем Указ Президиума Верховного Совета СССР. За мужество, и отвагу, проявленные в борьбе против гитлеровской Германии наградить... орденом Отечественной войны I степени Шибанова Георгия Владимировича».

«Значит, не забыли»‚ — радостно застучало сердце. Почему-то вспомнилось детство, сад около их дома в Николаеве, в саду вырванный ветром дуб. Обреченно раскинув ослабевшие корни, он точно молил о помощи. Потом солнце иссушило его листья, и уже легкий порыв ветерка разносил их по саду. Так и у людей. Оторви человека от Родины — и любой водоворот событий может закрутить его, как никому не нужную щепку.

«Такое могло случиться и со мной»‚ — подумал Шибанов. И память перенесла его в далекий 1920 год. Севастополь. Агония разбитой белой армии. Дымят на рейде военные корабли и транспорты. У причалов драка. Пьяные офицеры, бесцеремонно расталкивая бывших графинь, баронесс и княгинь, оттесняя в сторону сановных стариков, рвутся к шлюпкам. Цепь солдат и гардемарин пытается сдержать натиск озверевшей толпы. Среди них и гардемарин Шибанов. Что связывает его — сына кузнеца — с этой разношерстной массой, которую крутая волна революции смыла с российской земли? Еще тогда подумал Георгий, что ему не по пути с этими бывшими. И по-другому бы повернулась жизнь Шибанова, не раздайся властная команда: «Гардемарины! В шлюпки!»

Изумрудный Босфор не радовал Шибанова. На северном берегу Черного моря осталась земля, осталась его юность, милый сердцу старенький домик в Николаеве и садик под окнами. В сердце еще жила надежда на скорое возвращение. Но вместо этого — военно-морская база Бизерта, а затем — Европа. Голодный, оборванный, он долгое время слонялся по парижским улицам, тщетно пытаясь найти работу. Наконец случилось несбыточное — он получил работу шофером такси.

За короткое время через кабину его старенького «Рено» прошло много людей. Случалось, водителю такси, будто пастырю, приходилось выслушивать исповедь пассажиров. Одни сетовали на судьбу, другие самодовольно хвастались успехами. Это была своеобразная школа, где учителем была сама жизнь, указавшая Шибанову правильным путь.

И не случайно, когда фашизм решил проверить свои силы, на испанской земле интербригадовцем оказался Георгий Шибанов, коммунист, политкомиссар.

Бои под Барселоной¹, оборона Мадрида, тяжелые дни отступления. Но именно там, на испанской земле, в суровой схватке с лютым врагом Шибанов сознавал, что помогает своей Отчизне.

Почти два года насмерть стояла республика, но силы были не равны. Поражение. Франко-испанская граница. На французской земле интернированных республиканцев встречает командир знаменитого 5-го корпуса республиканской Испании генерал Модесто. «Борьба с фашизмом продолжается и будет продолжаться, — говорит генерал. — На время меняются формы борьбы. Пока вашим оружием будет слово».

Вскоре после гражданской войны в Испании разразилась вторая мировая война. Нацистская Германия оккупировала Австрию, Чехословакию, Францию. Компартия обратилась ко всем честным французам с призывом не сгибаться под сапогом гитлеровского вермахта.

Призыв партии рабочего класса подхватили тысячи. И одним из первых на него откликнулся Георгий Шибанов.

●

Впереди шел Леконт — молодой темпераментный француз, с которым Георгий познакомился еще в партийной организации парижского предместья Клиши. Леконт шагал неторопливо, будто на прогулке. За ним, метрах в тридцати следовал Шарль Мейер. Позади всех двигался Шибанов. На груди у него пачка листовок. Все было продумано до деталей. Если бы Леконт вдруг остановился и стал прикуривать сигарету — значит, впереди опасность. Но Леконт не вынимал сигарет. И тогда Шарль подошел к фасаду дома, распахнул плащ. Под плащом оказалась банка с клеем, а в ней обыкновенная малярная кисть. Три быстрых мазка, и Шарль идет дальше. Движения Шибанова тоже быстры и уверенны. Когда он отходит от стены, на ней остается листок. Утром его прочтут люди. Всего несколько строк, но каждая из них обжигает сознание, зовет к непримиримой борьбе.

Пачка на груди у Шибанова заметно тает. «Скоро конец», — думает Георгий. Неожиданно из-за угла дома выскакивает патруль. Полицейские ставят велосипеды к стене и подходят к Шарлю. О чем идет разговор, Шибанову не слышно, но хорошо видно все происходящее. Шарль делает вид, что достает из кармана документы, но вместо них хватает банку с клеем и выплескивает ее содержимое в лицо полицейскому, а потом бьет его кистью по голове. Второй полицейский пробует схватить Шарля за руку. Несколько прыжков — и Шибанов рядом с другом. Удар в челюсть опрокидывает полицейского на землю. Третий выхватывает пистолет, но, зацепившись за педаль велосипеда, растягивается на земле. Когда полицейские приходят в себя, подпольщики успевают скрыться за ближайшим углом.

На другой день, как ни в чем не бывало, Шибанов отправляется па работу. Опаздывать нельзя. Заведующий складом немец — строго следит за порядком. Военный склад, куда его устроили друзья, дает не только заработок, но и настоящие документы. Вместе с Шибановым на складе трудятся его друзья по Интернациональной бригаде: Селестино Альфонсо, бретанец Франсуа, словак Франк. «Отличное ядро для группы Сопротивления, — решает Шибанов. — Неплохо бы поговорить с ребятами». Разговор он откладывает на следующий день.

Следующим днем было 22 июня 1941 года…

●

Каждый вечер Шибанов со своими друзьями слушали радио. Вести из Москвы были нерадостные. Части Красной Армии отступали под натиском превосходящих сил противника.

— Я знаю — это временные успехи врага, — говорил на одном из собраний партийной ячейки Георгий. — Скоро, скоро наступит перелом.

После Шибанова со своего места поднялся Шарль.

Товарищи! У меня сто экземпляров «Юма». Надо их распространить. И неплохо бы бошам подготовить какой-нибудь «сюрприз». На носу 7 ноября — годовщина Октябрьской революции.

Все оживились, а Селестино Альфонсо вскочил со стула, словно его вытолкнуло пружиной.

— Давайте ликвидируем пару эсэсовцев. Пистолет у меня есть.

— Не все сразу, Селестино. Начинать надо с малого, — охладил пыл испанца Шарль. —Не заняться ли нам складом, на котором мы работаем? По-моему, он должен хорошо гореть. И потом, какой праздник без фейерверка?

— Верно‚ — поддержал Шарля Шибанов. — Тюки капока* сложены штабелями под самый потолок. А они вроде хлопка. У самого потолка проходит электропроводка. Я не монтер, но о коротком замыкании слышал. Оно часто случается. Почему бы ему не произойти и на складе?

В субботу, когда рабочие стали уходить со склада домой, в помещении остались трое: Георгий, Селестино и Франк. Как и условились, Франк быстро взбежал на третий этаж и оттуда наблюдал за улицей. Георгий, насвистывая веселую мелодию, прохаживался возле входной двери, а Селестино тем временем карабкался на втором этаже по тюкам капока. Когда его голова почти коснулась потолка, он ножом осторожно оголил провод. Затем чиркнул спичкой, и голубенький огонек заплясал по тюку.

Пора было уходить. Все трое повернули на авеню Морсо и пошли по направлению к набережной Сены. Из окон склада вырвались огромные языки пламени. Через полчаса, надрывно завывая сиренами, по улицам Парижа с большой скоростью промчалось несколько пожарных автомашин. К удивлению толпившихся возле горевшего склада зевак, пожарные не спешили. Они неторопливо соединяли шланги с водопроводными колодцами, не спеша подставили лестницы к горящему зданию и только потом направили струи воды из брандспойтов на огонь. Зато, когда часть склада сгорела, с десяток пожарных забрались на уцелевшие стены и стали неистово крушить то, что уцелело от огня.

Как потом выяснилось, пятеро пожарных тоже были членами группы Сопротивления.

Наутро начальник полусгоревшего военно-морского склада подсчитал убытки и схватился за голову. Огонь уничтожил сотни тюков капока, тысячи метров тканей, множество комплектов готового обмундирования и ящиков с обувью.

В понедельник к складу подъехали два сверкающих черным лаком «Мерседеса». Начальник склада засеменил к машинам. А когда открылась дверь, он выкинул руку и крикнул во весь голос:

— Хайль Гитлер!

— Хайль! — вяло ответил вышедший из машины высокий плотный эсэсовец.

— Прошу, оберштурмфюрер, — открыл перед прибывшими обгоревшую входную дверь склада директор.

— Эксперты прибыли? — поинтересовался оберштурмфюрер.

— Они все ждут во дворе.

Эсэсовцы ходили вслед за экспертами. Особое внимание комиссия обратила на электропроводку второго этажа. Пожилой француз-инженер протер очки белоснежным платком и, не глядя на эсэсовцев, проговорил;

— Ну, конечно, замыкание. Другого быть не могло.

— Будьте внимательней, мосье. В Париже полно заговорщиков.

— Может быть, это и так, но здесь заговорщики ни при чем. Вот посмотрите, — указал инженер на обгоревшие провода.

Оберштурмфюрер забрался по лестнице к потолку и несколько минут тщательно изучал проводку.

— Инженер прав, — крикнул он сверху. — Запишите в акте — короткое замыкание.

Идет война народная

Шел второй год Великой Отечественной войны. Красная Армия оказывала ожесточенное сопротивление гитлеровцам. Вести с советско-германского фронта, где решалась судьба человечества, с каждым днем становились все тревожнее и тревожнее. Геббельсовские пропагандисты взахлеб твердили о победах германского оружия, о том, что участь «колосса на глиняных ногах» решена.

Положение, действительно, было весьма тяжелым. Германские армии подошли к предгорьям Кавказа, вышли к Волге. Ни днем, ни ночью не затихали уличные бои в Сталинграде. А второго фронта все не было. Шарль, Селестино, Франк ходили, как в воду опущенные. Георгий не находил слов, чтобы приподнять их настроение.

Одиночные акты диверсий хотя и наносили известный ущерб гитлеровцам, но по существу только жалили врага не больше, чем комариные укусы. Шибанов это прекрасно понимал. Мысль о том, что он и его друзья недостаточно помогают советским людям, не давала покоя.

«Нужно привлечь на сторону Сопротивления как можно больше патриотов и создать, пусть маленький, свой второй фронт», — подумал Шибанов. Он не сомневался, что активными борцами этого фронта будут и многие соотечественники. Во всяком случае, те из них, кого связывают с Родиной кровные нити патриотизма.

Георгий Владимирович не ошибся. К тому же произошло событие, которое весьма облегчило дело. Фашисты потерпели сокрушительное поражение на Волге. Это вселило надежду в сердца людей, окрылило их.

В первое воскресенье мая 1943 года около станции метро «Этуаль» Шибанов встретился с «Феликсом». Этот молчаливый человек был одним из руководителей движения Сопротивления в Париже. Через полчаса оба оказались на окраине города. У трехэтажного дома «Феликс» оглянулся и пропустил вперед себя Георгия.

— Третий этаж, квартира восьмая. Я проверю, нет ли слежки‚ — едва слышно проговорил «Феликс».

Дверь квартиры открыла уже немолодая, с лицом, сохранившим былую красоту, женщина. В небольшой комнатке за столом Георгий увидел коренастого человека. Черные волосы незнакомца, точно иней, покрывал налет седины.

— Знакомься. Это Жорж — коммунист, интербригадовец, — представил Шибанова «Феликс».

— Ляпорт, — ответил тот и крепко пожал протянутую Георгием руку. — Жорж, ты говоришь, Мне кажется, ему больше подходит имя «Андрэ». С сегодняшнего дня это будет его подпольная кличка.

Шибанов волновался. Ему предстояло защищать давно выношенный им план. Поймут ли его эти люди? Но видя, что его внимательно слушают, Георгии понемногу успокоился.

Во Франции живет очень много моих соотечественников. Одни из них давно покинули Родину, другие родились здесь, но большинство выходцев из России сохранили ее навсегда в своих сердцах. И сегодня опасность, нависшая над ней, объединяет многих. А те соотечественники, которые сражались против фалангистов в Испании‚ —испытанные бойцы.

Шибанов на минутку смолк и посмотрел на собеседников.

— Продолжайте, товарищ, — тепло сказал «Ляпорт».

— Я предлагаю создать русскую секцию Сопротивления.

— Кстати, этот вопрос недавно обсуждался в Центральном комитете. Уполномоченным от Национального фронта по руководству русской группой Сопротивления назначен Гастон Лярош.

Перед тем как разойтись, «Ляпорт» сообщил Шибанову о том, что гитлеровцы начали массовую переброску советских военнопленных из Германии на шахты севера Франции, в Эльзас и Лотарингию.

— Вашей секции придется заняться созданием подпольных комитетов в лагерях военнопленных, организацией побегов, обеспечением бежавших документами, одеждой, питанием. Это очень важное и очень ответственное задание, «Андрэ». Надеюсь понятно, почему оно поручается именно вам. Знание французского языка, местных условий и в то же время русского языка будут большим подспорьем для работы с советскими людьми.

На следующий день в маленькую комнатку, где жил Шибанов, буквально влетел его старый знакомый Михаил Гафт.

— Жорж! Первая ласточка.

В деревне недалеко от города Амьена скрываются два советских военнопленных. На них смотреть страшно — кожа да кости.

— Ты откуда это узнал, Мишель?

— Ребята с нашего сахарного завода видели.

— В деревне им оставаться долго опасно. Надо их срочно перевести в Париж. И сделать это придется тебе, Мишель.

Спустя несколько дней около северного вокзала Шибанов вышел из метро и осмотрелся. Тут же увидел Гафта с двумя спутниками.

Все четверо пошли пешком. Шибанов считал, что так лучше. В метро часто случались облавы. Они свернули на улицу Ласюэр и вскоре были на квартире у Павла Андреевича Ильинского. Павел Андреевич формально не состоял в организации Сопротивления, но помогал патриотам всем, чем мог.

— Павлуша, — это наши друзья, советские люди‚ — сказал Георгий. — Они месяц назад бежали из лагеря военнопленных. Василий Таскин, старший лейтенант, пограничник. А это Иван Фомичев, солдат Советской Армии.

— Что ж, очень хорошо. Проходите, вот ваша комната. Она, правда, небольшая, но светлая. А за окном знаменитый Булонский лес.

На очередной встрече Гастон Лярош сообщил, что «Андрэ» утвержден Центральным комитетом ответственным по кадрам русской группы Сопротивления.

— Необходимо организационно оформить секцию, — заметил Гастон. — Много вам для этого времени потребуется?

— Я думаю, дня три хватит. Основная работа уже проделана.

— Что ж, действуйте, «Андрэ».

●

Актив собрался на квартире У Шибанова 3 октября 1943 года. Входили осторожно, поодиночке, как и договорились заранее. В маленькой комнатке с трудом уместились Михневич, Сафронов, Роллер, Кочетков, Пелехин, Смирягин, Миронов, Клеменюк.

Шибанов коротко информировал о положении в движении Сопротивления, изложил свои соображения об организации русской патриотической группы. Все девять человек единодушно решили создать массовую организацию среди эмигрантов — выходцев из России и назвать ее «Союз русских патриотов». Собрание поручило Шибанову организацию лагерных комитетов среди советских военнопленных, а также создание советских партизанских отрядов.

Алексею Кочеткову предстояла другая, тоже очень ответственная работа: вести агитацию среди власовцев. Большинство из них было втянуто в отряды предателя Власова обманным путем, и надо было снять пелену с их глаз.

Было также решено издавать газеты «Русский патриот» и «Советский патриот». Последняя предназначалась специально для советских военнопленных и партизан.

«Союз русских патриотов» должен был предоставить в распоряжение организуемых советских партизанских отрядов связных и переводчиков‚ укрывать советских военнопленных на квартирах, снабжать их одеждой, питанием, переправлять в партизанские районы.

Для лучшей конспирации организацию, по предложению Шибанова, разбили на тройки. Руководить организацией поручили Михневичу, которого впоследствии сменил Борис Журавлев.

«Союз русских патриотов» быстро разрастался. Наряду с парижским отделением русской секции Сопротивления были созданы отделения в пригородах Парижа и на периферии.

Так отделение в пригороде Пти Кламар насчитывало 40 патриотов. Им руководил Евгений Нестеренко, а наиболее активной участницей была Екатерина Васильева. Отделение в пригороде Шавиль возглавляли Михаил Лягин и Георгий Кейда, а в Лавалуа-Пере — Иван Заграничный и Петр Ромашко.

Как-то Шибанову сообщили, что Гастон Лярош будет ждать его в небольшом ресторанчике у моста на набережной Сены. В зале пахло табаком, вином и дешевыми духами.

Сквозь пелену табачного дыма Георгий с трудом разглядел Ляроша‚ который сидел за столиком в углу и не спеша потягивал кислое вино.

— Алло, Жорж! Нехорошо опаздывать. Вино на столе. Прошу‚ — жестом пригласил Гастон.

Никто не обращал внимания на двух, казалось подвыпивших, посетителей. Кому могло прийти в голову, что за этим столиком решался важный вопрос Сопротивления?

— Надо создать орган для руководства работой советских граждан, оказавшихся во Франции. Назовем его Центральным комитетом советских военнопленных. Я думаю, туда стоит ввести Василия Таскина и Ивана Скрипая. Работы у них будет по горло: координировать партизанские операции, обеспечить выпуск газеты «Советский патриот», вполголоса говорил Гастон Лярош.

●

Новогодний номер «Советского патриота» отпечатали по всем правилам в настоящей типографии. Газета расходилась по всему востоку Франции. С особенным нетерпением ее ждали в советских партизанских отрядах. В небольшой по формату газете рассказывалось о многом. Там можно было найти последние сообщения Совинформбюро, корреспонденции с места действий советских партизан во Франции, сводки о боевых операциях франтиреров.

И как бывает иногда, успехи несколько притупили бдительность. А случилось вот что. Помощник Алексея Кочеткова по агитации среди власовских частей Сафронов познакомился в Шербуре с одним из власовцев и, поверив в его «патриотические» заверения, снабдил нелегальной литературой. Они встретились еще несколько раз, и Сафронов неосмотрительно сообщил своему новому знакомому парижский адрес конспиративной квартиры, где проживала Вера Тимофеева. Они договорились о следующей встрече.

Она произошла у Тимофеевой. Там в это время находился Пелехин, руководитель парижского отделения «Союза русских патриотов».

— Нам бы несколько экземпляров «Советского патриота», — попросил власовец. —Наша часть охраняет один из участков «Атлантического вала» и правда о том, что творится на белом свете, до нас совсем не доходит. «Советский патриот» был бы в самый раз, да и листовок немного подкиньте.

Пелехин договорился встретиться с власовцем через неделю на площади Мадлен, возле церкви.²

Когда Кочетков узнал о встречах с власовцем, то сразу насторожился. Раскрыть карты человеку, которого знаешь всего несколько дней, было очень неосторожно. Посоветовавшись с Шибановым, он решил отправиться на место встречи и посмотреть своими глазами на нового знакомого.

… Алексей вышел из метро и сразу увидел Пелехина, который беседовал с каким-то высоким неуклюжим человеком. Шинель на незнакомце была без погон, видимо‚ с чужого плеча, а вместо галифе в сапоги были заправлены обычные брюки. Кочетков дал знак Пелехину, чтобы тот не узнавал его, и пошел вслед за ними. Вдруг Кочетков почувствовал на себе чей-то взгляд и невольно обернулся. Один из прохожих тоже замедлил шаг. Кочетков решил проверить возникшие подозрения. Он остановился около зеркальной витрины магазина. Сомнений больше не оставалось: неизвестный наблюдал за Пелехиным. Надо было действовать быстро и решительно. Алексей нагнал впереди идущего Пелехина, сильно толкнул его плечом и на ходу шепнул: «Уходи, сзади шпик!».

Пелехин, очевидно, не понял, что сказал Алексей. Когда Кочетков почти бегом обогнул квартал и вернулся на площадь, то увидел, что Пелехин продолжает мирно беседовать с человеком в шинели.

«Что делать? Как предупредить?» — судорожно билась мысль. Кочетков стоял в подъезде дома и наблюдал, что будет дальше. «Надо еще раз попытаться сказать Пелехину»‚ — решил он и собрался подойти к беседующим. Но тут по площади разнеслись резкие полицейские свистки. С десяток человек в штатском окружили Пелехина.

В тот же вечер были арестованы Вера Тимофеева, Михаил Михайлович Бронштедт —редактор газеты «Советский патриот», его жена, Вероника Шпенглер — машинистка редакции, Сафронов и другие — всего четырнадцать человек.

Удалось избежать ареста Качве и Смирягину. Удалось по счастливой случайности. Качва, когда нагрянули гестаповцы, находился в туалете. Как только гестаповцы вошли в его квартиру, Николай Сергеевич через черный ход выскочил на улицу.

Дмитрию Смирягину помогла избежать ареста жена. Она первой заметила подъехавшую к дому гестаповскую машину и успела предупредить мужа. Смирягин в это время чистил картошку на кухне. Он, как был в ночной рубашке, выбежал во двор, перемахнул через невысокий забор и отсиделся в соседнем дворе. Гестаповцы перевернули в комнате все вверх дном. Ничего не обнаружив, они пригрозили жене Смирягина арестом и уехали.

Сомнений быть не могло — всех предал власовец. Об этом проболтался орган власовцев — газета «Доброволец». Она во всех подробностях описала арест подпольщиков, а откуда газетенка черпала информацию — было ясно каждому.

3 февраля 1944 года³ на подпольщиков обрушился еще один удар. Гестапо арестовало Мисака Манушяна и двадцать три человека из его группы. Все они были расстреляны. Под пулями палачей погиб и друг Шибанова Селестино Альфонсо.

Красное знамя на улице Гренель

Разгром редакции газеты «Советский патриот» и арест активных участников русской секции Сопротивления поставил «Союз русских патриотов» в весьма тяжелое положение. Надо было доставать оборудование для новой типографии. И все-таки через какой-нибудь десяток дней вышел следующий номер «Советского патриота». За редактора в этот раз был Василий Таскин. Кроме того, он записывал сводки Совинформбюро и печатал на ротаторе. Ему помогали Роллер и Смирягин.

К распространению газеты привлекли Аллу Тарасевскую, которую в подполье знали по кличке «Тамара». Это была отчаянная женщина. Трудно поверить, но это было на самом деле. Алла ходила на задания с четырехлетней дочерью. Получив восковку, она наворачивала ее на пухленькую ручку белокурой дочурки, забинтовывала ее и подвешивала бинтом к шее. По улице шла элегантная дама, в модном платье, а рядом с ней семенила очаровательная девчушка. «Сломанная» рука ребенка вызывала сочувствие у прохожих. Как-то мать и дочь остановил патруль фельджандармов. Дело было за городом. Алла шла на встречу со связными. Алла побледнела. Жандармы стали бесцеремонно рыться в сумке «Тамары», а один из патрульных, видимо, что-то заподозрив, взял девочку за перевязанную руку. Ребенок пронзительно закричал.

— Оставь ее! — крикнул фельдфебель.

Когда фельджандармы скрылись за поворотом, Алла взяла дочурку на руки и осыпала ее поцелуями.

— Мамочка, а я все сделала, как ты говорила. Правда, мамочка?

— Правда, моя милая, правда...

Да, издавать и распространять газету в условиях гитлеровской оккупации было делом чрезвычайно трудным. Риск, опасности ожидали на каждом шагу. Бессонные ночи валили с ног тех, кому был поручен выпуск «Советского патриота», но он выходил, несмотря на все это, и нес людям правду. Коротенькие заметки нередко доставляли большую радость своим читателям.

Перед тем как опубликовать материалы, они тщательно проверялись командованием ФТПФ (французские вольные стрелки и партизаны). Только после этого Гастон Лярош сдавал их для набора. Такая скрупулезность была необходима. Любой неточностью газеты тут же воспользовались бы гитлеровские и власовские пропагандисты.

— Газета, как и врач, не имеет права ошибаться, — любил повторять Георгий Владимирович Шибанов.

Несмотря на провал, «Союз русских патриотов» не отказался от работы среди власовцев. Это и понятно. На советско-германском фронте гитлеровские войска терпели сокрушительные поражения, и чтобы заткнуть бреши, на Восток перебрасывались гитлеровские части из Франции. Их место занимали подразделения, укомплектованные власовцами.

По заданию Шибанова и Качвы (последний занял место Журавлева во главе «Союза русских патриотов») Алексей Кочетков, Георгий Гегелия, Евгений Арканов и сын известного русского шахматиста Зноско-Боровский успешно проводили агитацию среди власовцев, доставали через них оружие, а самых, надежных из них переправляли к партизанам.

Однажды во время одного из налетов англо-американской авиации на Париж по непонятным причинам молчала зенитная батарея, расположенная в Булонском лесу. После налета на батарею примчались сотрудники нацистской службы безопасности. Им все стало ясно. Батарея не могла стрелять. Зенитные орудия оказались без замков, а те, кому надлежало стрелять из них, бесследно исчезли. Фашисты бесновались, но им так и не удалось напасть на след дезертиров.

— Мне удалось завязать знакомство с власовцами, обслуживавшими зенитную батарею‚ — докладывал после операции Шибанову Станислав Старский. — Как и предполагалось, мне помогали «Марсель» — Алла Клеменюк и моя жена. Солдаты долго колебались. Но все-таки мы сумели доказать, что смыть с себя позорное пятно они смогут только активной борьбой против гитлеровцев. Вчера вечером мы встретили власовцев возле моста. Тут же раздали всем одежду и распределили по квартирам.

— Что ж, добро, — улыбнулся Шибанов. — Теперь беглецов необходимо переправить к партизанам в район Нанси.

Через неделю все семнадцать власовских зенитчиков влились в один из партизанских отрядов.

●

6 июня 1944 года войска союзников наконец-то высадились между Брестом и Шербургом. 7 августа передовые части американской армии вошли в город Шартр‚что в ста километрах от Парижа. В это время силы Сопротивления готовили в столице Франции восстание. В Латинском квартале, возле Пантеона, на маленькой улочке обосновался штаб «Союз русских патриотов». Там же находился Гастон Лярош. Улицу покрыли баррикады. В дело шло все: камни мостовой, газетные киоски, тележки, манекены из магазинов, мебель. Из парижского пригорода Пти Кламар уже спешило подкрепление — члены местного отделения «Союза русских патриотов» во главе с Нестеренко. К Парижу были подтянуты крупные силы ФТПФ и несколько советских партизанских отрядов.

Началось. На парижских площадях и улицах захлопали винтовочные выстрелы, затрещали пулеметы, стали рваться мины. Это было 19 августа 1944 года. Начальник гитлеровского гарнизона генерал Дитрих фон Хольтиц отдал приказ подавить восстание. Фашистские танки носились по площадям. Восставшие понесли первые потери. Пулеметная очередь скосила супругов Дориомедовых, упал тяжело раненный Леонид Савицкий.

— Жорж! Тебе приходилось бывать на улице Галльера? — стараясь перекричать шум боя, спросил Гастон Лярош.

— Конечно‚ знаю. Там в доме № 4 помещается главарь русских коллаборационистов Жеребков и их редакция «Парижский вестник».

— Так вот, бери людей и попытайся захватить эту шайку предателей.

Прижимаясь к стенам домов, по которым щелкали пули, Шибанов, Кочетков и еще несколько человек медленно продвигались по восставшему городу. Первым распахнул двери дома № 4 Кочетков. За ним с гранатой в руке и подъезд влетел Шибанов. Но в доме не было ни души. Один лишь ветер, врываясь через разбитые стекла, разносил по комнатам обрывки «Парижского вестника» и какие-то бумаги.

— Бежали, гады‚ — переводя дыхание, сплюнул Кочетков⁴.

— Да, к сожалению, опоздали. Но они бежали не сегодня. Смотри, в камине зола совсем холодная. Неужели им удалось сжечь все документы? — с тревогой сказал Шибанов и распорядился тщательно обыскать помещение.

То, что патриоты обнаружили во время обыска, представляло ценность. Удалось найти списки многих участников «Союза русских патриотов», которые в свое время бесследно исчезли. Теперь родственникам несчастных можно было сказать, кто помогал гестапо расправляться с их близкими, кто предал их.⁵

А бои продолжались. Восставшие окружили и изолировали все гитлеровские штабы и казармы. Помогло и то обстоятельство, что французская полиция отказалась подчиняться фашистам и почти полностью перешла на сторону Сопротивления. Отряды полицейских заняли здание префектуры.

Особенно ожесточенные бои вспыхнули на площади около сената, где действовали советские партизаны. Там гитлеровцы заблаговременно построили несколько дзотов. Первая атака захлебнулась, и партизаны, понеся потери, отошли. Тогда из Булонского леса ударили партизанские минометы. Мины через головы наступающих со свистом врезались в укрепления противника. Вскоре здание сената было захвачено атакующими.

Не успел Шибанов вернуться с задания, как Лярош поручил ему новое.

— Камарад Жорж! — слегка волнуясь, сказал Гастон. — На улице Гренель находится посольство Советского Союза. Это островок твоей Родины на французской земле. Тебе и твоим товарищам поручается освободить его.

Шибанов почувствовал, как спазм сдавил горло, — ради этой минуты стоило пройти через все испытания.

Не прошло и получаса, как над зданием советского посольства затрепетал на ветру красный стяг. И тут чей-то сильный голос начал:

Вставай, проклятьем заклейменный,

Весь мир голодных и рабов…

Те, кто был во дворе посольства, подхватили пролетарский гимн. А из распахнутых настежь окон соседних домов раздались аплодисменты и восторженные крики французов: «Браво, виват!»

Бои в Париже продолжались еще пять дней.

24 августа отряд французской бронетанковой дивизии генерала Леклерка вошел в Париж и бивуаком расположился на площади «Отель де Вилль».

На следующее утро гитлеровцы на вокзале Монпарнас подписали акт о капитуляции. Париж ликовал. А 25 августа в уже освобожденный город вступили части американской армии.

Через несколько дней генерал де Голль приветствовал парижан и борцов Сопротивления, освободивших столицу Франции.

●

После окончания вооруженной борьбы в Париже «Союз русских патриотов» вышел из подполья и начал перестраивать работу на мирный лад. Дел было по горло. Требовалось срочно оказать поддержку бывшим советским военнопленным и партизанам, которые вернулись из отрядов. Со дня на день ожидали прибытия советской военной миссии, а пока организовали Комитет помощи, в который вошли Надежда Ходасевич, Дмитрий Смирягин. Георгия Владимировича Шибанова избрали председателем комитета.

Комитет проделал немалую работу. Организовал для советских граждан лагерь «Борегар», собирал одежду, продовольствие, привлек местных врачей к обслуживанию заболевших людей. Удалось даже оборудовать зубоврачебный кабинет.

Надежда Ходасевич связалась с видными французскими художниками и организовала выставку картин, в которой участвовали такие известные художники, как Пабло Пикассо и Анри Матисса. Сбор от продажи полотен составил два миллиона триста семь тысяч франков. Деньги были переданы советской военной миссии на нужды бывших военнопленных и партизан. Начальник миссии генерал-майор Драгун тепло поблагодарил членов комитета за проделанную работу и подчеркнул, что она очень помогла советским людям, заброшенным суровым вихрем войны во Францию.

Советские партизаны и участники «Союза русских патриотов», вступая на путь Сопротивления, давали клятву: «Я обязуюсь беспощадно бороться с врагом до его полного уничтожения и окончательной победы Советской Родины над фашистской Германией… Выполняя свой долг перед Советской Родиной, я одновременно обязуюсь честно и верно служить интересам французского народа, на чьей земле я защищаю интересы своей Родины. Всеми силами я буду поддерживать моих братьев-французов в борьбе против общего врага — гитлеровских оккупантов».

И они выполнили эту клятву. С честью выполнил ее и Георгий Владимирович Шибанов — один из правофланговых Сопротивления.

__________

* Капок — волокно, добываемое из плодов так называемого хлопчатого дерева.

1 Франкисты вошли в Барселону без боя 26 января 1939 г., примерно через 4 месяца после отвода интербригад с фронта и чуть меньше чем за две недели до того, как последние интербригадовцы пересекли французскую границу. Автор ничего не знал ни о том, в каких сражениях участвовал Г. В. Шибанов в Испании, ни о хронологии событий во время гражданской войны в этой стране.

2 А. Н. Кочетов писал, что встреча была назначена, чтобы познакомить его с власовцем. То же самое писал и Г. В. Шибанов.

3 Мисака Манушяна арестовали 16 ноября 1943 года.

4 А. Н. Кочетков был прекрасно воспитан, получил высшее образование, до начала испанских событий занимался научными исследованиями в лаборатории академика Габриэля Бертрана. Когда он читал подобное о себе в советской прессе, это его крайне возмущало.

5 Это звучит как донос. В воспоминаниях А. Н. Кочеткова ничего подобного нет.